|
Признаюсь сразу: я очень пристрастен к тому, что вытворяет в своих песнях Виктор Третьяков. У нас — масса пересечений по жизни, по стихам и по судьбе. Было бы странным с моей стороны хвалить то, что он делает в своём творчестве — это почти всё равно, что хвалить самого себя. Но столь же странным, наверное, было бы вовсе смолчать о его творчестве.
Пушкин написал много стихов о любви, но его любовную лирику нельзя назвать глубокой. Наверное, что-то в жизни помешало ему написать об этом чувстве так же проникновенно, как, например, это сделал Тютчев. Может быть, виной тому — донжуанская сущность поэта. А, может быть, он просто не встретил в жизни женщины, которая пленила бы его чем-то большим, нежели красота тела.
Виктор Третьяков в этом смысле выгодно отличается от многих поэтов тем, что, кажется, прошёл в любви все круги ада и Рая. И мерилом любви для него является сам Бог. Почему именно Бог? Вовсе не потому, что «Бог есть любовь». Но Бог един, в трёх ипостасях, а человек мучительно ищет это же единство, но только в двух лицах. «Дай Бог мне стать твоим единственным, чтобы уверовал я в Бога!» — так парадоксально высказал эту идею поэт Заозёрной школы Зазеркальный Карп.
«Они упали в любовь» — так пишет Третьяков, «опровергая» расхожее мнение о том, что влюблённые не падают, а «воспаряют». Как и Лев Толстой, Виктор Третьяков приравнивает любовь к Богу. Но, если Толстой говорит о духовной любви, то Третьяков в песнях, посвящённых любви к женщине, в первую очередь имеет в виду любовь душевную и телесную. «Причём же здесь тогда Бог?» — резонно спросите Вы. А при том, что Бог выступает мерилом, эталоном любви вообще. Вера в настоящую любовь на одном уровне соответствует вере в Бога ступенькой выше, причём, по мнению Третьякова, всё это страшно между собой взаимосвязано: «если нет Любви на свете, значит, Бога нету тоже!» Вот в чём, оказывается, «окаянность» поэта, вот в чём фрондирует он с церковью. Ведь любой проповедник популярно объяснит человеку, что Бог не даёт человеку земной любви, потому что хочет испытать его дух. В такой точке зрения много мудрости, но, к сожалению, мало поэзии. Поэт хочет всё и сразу. Он готов за любовь заплатить своей жизнью, а не трусливо ждать, пока он станет «достойным» любви. Он считает, и считает вполне справедливо, что изначально достоин, безо всяких предварительных условий. Ведь мы с вами пока ещё в этом мире, и человеческое в нас зачастую превалирует над вечным. Поэтому «падение в любовь» у Третьякова прочитывается ещё и как участь падших ангелов.
Редко приходится слышать такой пронзительный гимн человеческой любви, как в песне Виктора Третьякова «Секрет», смысл которой — единение двух душ и слияние их, как писал Платон, в одном «андрогинном» существе: «а секрет, как снег прост — нас всего ОДИН здесь!».
Конечно же, Виктор Третьяков пишет не только о любви. Его музыкально-поэтическая палитра щедра и разнообразна. Однако тема любви для любого художника — это как жизнь в жизни, как искусство в искусстве. Это как раз та общечеловеческая тема, которая интересна всем без исключения. Чем больше коллизий в личной жизни испытывает художник, тем интереснее его любовная лирика. Параллельно с love story, мы узнаём кое-что и о личностном начале поэта.
Наверное, любовь — одно из тех глубоких состояний человека, когда жизнь в нём впервые встречается и знакомится со смертью. И глубоко потрясает песня В. Т. «Самоубийца» — о трагическом исходе любви, о полёте влюблённой девушки на свидание со смертью. Третьяков в этой песне использует своё ноу-хау — в одной песне он соединяет спокойное и отчаянное переживание героем одного и того же события. Если отвлечься от трагичности ситуации, летящий человек — это почти Икар, это очень красиво, особенно если учесть, что летит он без крыльев! Часто в своих песнях Виктор использует простой, но очень действенный приём вокального крещендо: вот он просто «разговаривает», почти шепчет, и вдруг незаметно этот шёпот переходит в крик — и так же незаметно стихает. В этом — большое преимущество песни перед стихотворением! Хотя, наверное, кульминацию стихотворения тоже можно прокричать А Третьякову для создания атмосферы драматизма иногда и трагический сюжет не нужен. Вспоминается его «Колыбельная», тема невозвратности «золотых» мгновений детства. Вроде бы ничего в песне не происходит, а мурашки бегают по коже от осознания того, что детство осталось потерянным раем воспоминаний взрослого человека. И опять — всё тот же резкий переход в песне с доверительного шёпота на крик человека, потерявшего что-то очень важное в жизни. И — вот парадокс — меня не покидает ощущение, что «Колыбельная» Третьякова в чём-то даже трагичнее песни о разбившейся насмерть молодой девушке.
Секрет успеха песен Третьякова ещё и в том, что он пишет просто, но глубоко. О самых сокровенных своих переживаниях мы судим порой тривиально и поверхностно. На мой взгляд, духовность и состоит в том, чтобы не быть поверхностным в своих суждениях. И, конечно, очень важна в искусстве острота переживаний. «Лики любви» у Третьякова разнообразны и поучительны. Бытует мнение, что «лики любви» придумал автор одноимённого мюзикла знаменитый композитор Эндрю Ллойд Уэббер, но это не так. Здесь славно подсуетились русские переводчики, превратив банальные «аспекты любви» («The Aspects Of Love») в поэтичные и ласкающие русский слух «лики». Возьмём, к примеру, песню Третьякова «Седьмое небо». В.Третьяков знает всё про любовь. Или почти всё. Впрочем, всезнание не всегда делает человека счастливым. Как и Высоцкий, он активно переосмысливает в своих произведениях идиоматические выражения, вплоть до построения на базе русских идиом своих собственных космогонических концепций.
«Ой, я на седьмом небе от счастья!» — говорим мы и даже не подозреваем, что, в авторской мифологии Виктора Третьякова седьмое небо — это ещё не предел человеческого счастья. Потому как некоторым, чтобы попасть на это самое седьмое небо, приходится спускаться вниз!
«Можно в точности знать, или верить слепо,
Можно это считать вымыслом простым,
Но, где-то там, наверху, есть Седьмое Небо,
Расположенное сразу над Шестым.»
(В. Третьяков)
Александр Карпенко
|
Виктор Третьяков. Жизнь длиною в Любовь
